Суматоха охватила лагерь, как пожар. Возвращение Майтимо после стольких бедствий казалось чудом, и все рвались посмотреть на чудо. Чудо безжизненно лежало на носилках, которые спешно несли в целительскую, и туда же Атаринкэ вез Финдекано, раздвигая сбежавшихся конем.
Потом целители оттеснили и его. Обоих отмывали, обрабатывали раны и царапины, отпаивали целебными настоями. С Финдекано закончили быстро - и погрузили в сон. Атаринкэ показалось, что не очень-то у него и спрашивали, желает ли он спать или бодрствовать. Над Майтимо колдовали гораздо дольше - и все только для того, чтобы сказать, что он сильно истощен, а рана его терзает. Атаринкэ понял это прежде, чем довез Майтимо в лагерь! Что с разумом его, целители тоже сказать не могли, пока он не придет в себя и не откроется для осанвэ. Сроков никаких не назначили.
Атаринкэ велел присматривать за обоими денно и нощно и быть готовыми ко всему. И объяснял, что такое "ко всему", пока не убедился, что его поняли. У целительской был выставлен караул. Братьев попытались найти и известить, но это имело мало успеха. Что Турко, что близнецы - все пропадали где-то, не предупреждая, где и когда их искать. Только с Морьо было понятно, где его искать. В итоге Атаринкэ рассказал ему и Тьелперинквару, и сын вызвался следить, как сменяется стража. Послали гонца и на северный берег. Хотя все знали, что Нолофинвэ мало интересуется отлучками Финдекано, - а если ему будет приятно знать, что сын его совершил подвиг? Ну вдруг.
Атаринкэ же вернулся к делам по лагерю, но приказал разыскать его в любое время дня и ночи и доложить, если очнутся Майтимо или Финдекано.
Доложили к вечеру следующего дня, и он помчался в целительскую.

Отредактировано Куруфинвэ Атаринкэ (02-07-2013 22:54:24)

Подпись автора

  И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!

Муть, сплошная муть снилась. Ползущие, собирающиеся в центре туманы, липкие, холодные, они объяли со всех сторон, образуя плотный кокон-капкан, не вырваться. И голос - знакомый, но ледяной, нерадостный. Он помнил этот голос и пытался вырваться, чтобы увидеть того, кто говорил. Тщетно.
- Прочь! - кажется, орал он уже не во сне, а очень даже в реальности. - Беги прочь! Оставь как есть! - дурманящая клейкая паутина сна никак не хотела отпускать. Эльфа бросало то в жар, то в холод, он то начинал шептать что-то неразборчиво, то кричал, как ненормальный, чтобы его оставили в покое, не трогали. Угрожал, а кому? - не ясно.
Усилия целителей не остались напрасными, и хоть сон не становился спокойнее, нолдо становилось всё же лучше - сие можно было заметить даже по цвету лица: мертвенная бледность исчезала, проступал пока еле заметный, несмелый румянец.
Пробуждение же вышло долгим. Майтимо слышал звуки, но тяжесть век не позволяла открыть глаза, и шевелиться отчего-то было лениво. Открыв же наконец глаза, Нельо не сразу сообразил, где он и что происходит. Он не знал этого места, никогда здесь не был, и первая мысль, которая пришла на ум: "Ангбанд?". Попытка встать не увенчалась успехом: голова закружилась, рука, на которую он попытался опереться, отозвалась резкой болью и феаноринг резко рухнул обратно, кривя нос от самочувствия.
Только сейчас Высокий увидел, что рядом кто-то сидит.
- Финдэкано? Откуда ты здесь? - морок ещё не прошел до конца. - Как?..
"Ах да, я же... дома?" - он стал оглядываться по-новой, но без толку - не узнать ничего, ни детали, не обстановки.

- Брат? Лес?.. - "Разговор. Я помню разговор. Но..." - Что это за место?! - как-то слишком уж резко получился вопрос, неожиданно резко даже для самого вопрошающего.
Майтимо поморщился от внезапной головной боли, замолк и закрыл глаза. Они говорили о... братьях. И брат встретил? Кажется, то был Куруфинвэ, или же это лишь сон?
Хорошо зная свой Дом, эльф сейчас не мог всё же определить где находится, чей это лагерь - нолдор ли? Бессилие злило. Он хотел встать, но, видать, без чьей-либо помощи сие не получится.
"У вас в лагере? У вас? Первый Дом?!"
- Финдэкано... зачем? - теперь же и помощи уже не надо: собравшись с силами, Нельо рванул вперед, садясь на кровати. Распущенные, теперь медно-рыжие волосы закрыли лицо. Он сидел бездвижно и смотрел в одну точку.
- Зачем...

Атаринкэ сказали, что проснулся Финдекано - но уже в целительской он обнаружил, что Финдекано нет. Целители сказали, он при Майтимо.
Который тоже уже не спал, а прямо-таки сидел, а Финдекано уговаривал его лечь обратно. Атаринкэ постоял на пороге. Майтимо исхудал так, что страшно было смотреть, и румянец, появившийся на его серых от истощения щеках, казался лихорадочным. Но умирающим он больше не казался. И даже обрубок руки уже не так бросался в глаза. Атаринкэ начал к этому привыкать. Правда, лицо выглядело невеселым. Словно он еще чувствовал себя пленником и не мог осознать своего спасения.
Это пройдет.
Надо только найти слова, чтобы рассказать про Макалаурэ.
Атаринкэ подошел бесшумно, встал за спиной Финдекано и положил руку ему на плечо.
- Проснулись. Здравствуй, Нэльо.

Подпись автора

  И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!

- На южном. Ах да, ты же не знаешь... Когда наше войско пришло, твои братья решили уйти сюда, а нам уступить северный. Прости, многое рассказать нужно, времени не было.
Событий было достаточно, а вот времени нет. И что из этого было  важным и стоило бы пояснить в первую очередь,  он не знал.  Так что.. Если что-то интересно будет, Пусть Майтимо спрашивает сам.
- Ну вот.  А больше ничего  и не было.
Кажется, Майтимо не слишком хорошо помнил про все это, но это было и не удивительно. Может, и не стоило помнить.
На слова Майтимо Финьо кивнул, но никуда не ушел.
- А от чего будет? Можешь на меня наорать, если хочется, это ничего не изменит.
Тон был чуть насмешливым. Ничего. Ни того, что он будет тут сидеть, ни того, что не сможет встать, рано еще.
В комнату вошел Куруфин. Угу. Доложили.
- Проснулись.  Но сонное зелье я тебе еще припомню. - С усмешкой, обещанием.  А то ведь подумает еще, что он с этим согласился.

Подпись автора

Меня прозвали вы Отважным - узнайте за что... (с) Тэленис

И сидеть было нелегко и лечь, признать свою слабость - невыносимо. Голова начинала кружиться, но это ничего, это мелочи, на которые и внимания-то не стоит обращать.
- Они правильно поступили, - сейчас Нельо думал в первую очередь о том, как бы поступил сам, будь тогда на свободе, а не в чертогах Моргота.
- Я... не хочу на тебя орать, Финдэкано, - горько усмехнувшись, Майтимо оперся здоровой рукой в перину - чувствовал себя феаноринг, мягко говоря, отвратительно. Неужели друг не понимал, что его гордости и без того сейчас не позавидуешь? Можно подумать, забота и беспокойство - это то, что ему необходимо в первую очередь.
- Я в порядке, - и ведь почти не соврал: сам старался так думать, неосознанно внушал себе. - Скоро уже смогу встать и... быть полезным.   
Жест Куруфинвэ озадачил старшего. Вот если бы Пятый начал задавать провокационные вопросы, стараясь выяснить, а не каукарэльда ли он случаем - это Нельо бы понял и знал, что ответить, но на такое... Как-то это совсем уже было вразрез со всем, что он слышал в Ангбанде о братьях.
- Отчего же именно ты преподносишь сей дар, а не тот, кто все эти годы звался Верховным Королем? Скажи мне, брат мой, ты и правда считаешь, что я, будучи гостем столь чудесного и тихого местечка, как лечебница, в состоянии называться государем? - "Не заслужил. Ничего ещё не сделал, чтобы носить корону", - с грустью подумав это, Майтимо смотрел на опустившегося на колено брата. Он когда-то знал всех из шестерых родных ему эльфов хорошо, но, кажется, не теперь. Мысли путались, заставляя раз за разом проматывать события, произошедшие в Ангбанде и до него. - Оставь, Куруфинвэ, никакой я пока не король - я даже выйти отсюда и то не смогу в ближайшее время, - вот теперь он начал это осознавать, как бы сие не злило, Нельяфинвэ стал понимать всю "прелесть" своего положения.

- Отчего же именно ты преподносишь сей дар, а не тот, кто все эти годы звался Верховным Королем? Скажи мне, брат мой, ты и правда считаешь, что я, будучи гостем столь чудесного и тихого местечка, как лечебница, в состоянии называться государем? Оставь, Куруфинвэ, никакой я пока не король - я даже выйти отсюда и то не смогу в ближайшее время.
Атаринкэ не пошевелился, протянутая рука так и оставалась между ним и Майтимо. Выражения лица брата он понять не мог - то ли растерянность, то ли... грусть? После всего, что с ним делали, он чувствует не гнев, не ярость, не ненависть - а грусть? Быть такого не может.
Заговорил Финдекано, и Атаринкэ подождал, пока он закончит, чтобы не перекрикивать.
- Ты король. Здоров ты или болен, на коне ты или в постели, ты никуда не денешься от того, что ты король, и я принес тебе венец, чтобы ты помнил об этом. И еще в знак того, что я признаю твою власть над собой. Это делаю я, потому что Кано нет, Турко в отъезде, Морьо отдыхает, а я, как видишь, тут.
Хорошо бы Майтимо не спросил про Кано. Говорить вернувшемуся из плена, что в плен попал другой, Атаринкэ бы предпочел не сейчас, не здесь и не сам.
- Ну и, наверное, в знак любви. Моя выглядит так. Хочешь - прими.

Подпись автора

  И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!

Резня... вот уж чего бы он никогда не простил своим братьям, так это открытых конфликтов с преданными ими ранее родственниками. При таком раскладе феанорингам выгоднее было бы сделать всё, чтобы старший никогда не возвратился из Железной Темницы, иначе отправил бы по возвращении всех шестерых обратно в Аман, грехи замаливать долгими ночами по дороге через Хэлкараксэ. Но, хвала Единому, Первому Дому хватило ума не начинать грызни - данный факт не мог не радовать.
Майтимо ничего не ответил другу на его слова об отдыхе, а полушутливый тон счел скорее осторожностью - или то ему так кажется? - не важно, не сейчас, сейчас - существовали вопросы поважнее.
- Старший, именно... - нолдо повторил замечание Финдэкано, смотря на Куруфинвэ. - Верно, Финьо, не корона делает короля королем, но поступки, - горечь в словах была отсылкой к бездействию в Лосгаре, а точнее неспособности отговорить отца от безумных поступков, и оплошности при Посольстве. В отличии от некоторых своих родственников, Высокий умел признавать собственные ошибки.
Слушая Пятого, Нельо думал не о власти и венце, а о том, куда разъехались братья: причин могло быть великое множество, и гадать сейчас бессмысленно, а спросить - не решался, полагая, что семья сочтет новоявленного государя ещё слишком слабым и неспособным воспринимать большое количество информации.
- Я принимаю корону, Курво, - легкая улыбка. - Но ты ведь не заставишь брата надевать её прямо сию минуту и не снимать даже находясь в купальне? Оставь венок здесь: тебе спокойнее и мне напоминание, что долго залеживаться в лазарете - не дело, - сменив недоверие на доброжелательность, Нельяфинвэ не блефовал - видеть братьев живыми и здоровыми - есть великое счастье. Жаль, что не все сейчас в лагере.
- Здравствуй, Морьо, - появление Четвертого стало хорошим знаком: значит, услышав вести, братья сочли навестить возвернувшегося из плена родственника - это о многом говорило на самом деле.

Отредактировано Майтимо (04-07-2013 19:54:07)

Нэльо слегка улыбнулся. На его осунувшемся лице улыбка казалась нездешней.
- Я принимаю корону, Курво. Но ты ведь не заставишь брата надевать её прямо сию минуту и не снимать даже находясь в купальне? Оставь венок здесь: тебе спокойнее и мне напоминание, что долго залеживаться в лазарете - не дело.
- Не заставлю, - сказал Атаринкэ и тоже слабо улыбнулся. - Все по доброй воле. Так что я сделаю это сам.
Он поднялся и медленно, очень осторожно надел венец брату на голову, слегка прижал волосы.
- Снимай когда захочешь. Залеживаться в лазарете тебе не дадут и так.
Он опасался, что Майтимо будет сопротивляться. Собственно, опасался этого с самого начала - предполагал, что может и получить венцом по лицу, если будет совсем бестактен. Этого не происходило, но Атаринкэ знал, что ходит по краю. А Майтимо знал, что он всегда ходит по краю.
Здесь явился Морьо, и Атаринкэ приветственно махнул рукой. И едва брат поздоровался, позвал по осанвэ:
"Морьо, ему пока не надо знать про Макалаурэ".

Отредактировано Куруфинвэ Атаринкэ (04-07-2013 20:43:38)

Подпись автора

  И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!

На слова Финдэкано захотелось ответить только предложением, мол, а не хочет ли старший сын Нолофинвэ принять власть над нолдор, но, зная друга и заранее представив реакцию братьев на "любезность", Майтимо промолчал. Споры и возмущения ему сейчас совершенно не нужны.
На время, пока Куруфинвэ надевал на него венец, Нельо затаил дыхание, стараясь не шевелиться. Было немного волнительно, хотя власть уже не в первый раз переходила к нему, но - разве ж представится когда ещё такая возможность, чтобы Пятый поухаживал за старшим.
- Не сомневался, брат, - легкий кивок. - Надежда? - почти сразу же переспросил Высокий у Морифинвэ. - Братья, скажите честно, без отнекиваний и уклонений: как идут дела в лагере? - не нравились ему эти недосказанности, сразу стало неспокойно оттого, что не все братья находились в лагере, если верить словам Пятого, оттого, что теперь в речах Четвертого проскользнули упоминания о надежде. Приятная доброжелательность сменилась холодным недоверием.
"Не стоило так сразу верить радостным привечаниям", - подумалось нолдо, и почти сразу перед глазами помутнело, навалилась слабость. Не в силах боле находиться в сидячем положении, Майтимо стал заваливаться.

Отредактировано Майтимо (05-07-2013 07:01:01)

На осанвэ Морьо Атаринкэ не стал отвечать. Карнистиро всегда казался ему слишком прямолинейным, и проще было предупредить его, чем расхлебывать последствия... хотя на этот раз предупредил он недостаточно вразумительно.
- Ты снова с нами, и у нас опять есть надежда.
Атаринкэ мысленно застонал. Кажется, Морьо не понимал, что только что сказал: "Раньше у нас надежды не было".
"Да. Ты дурной. И ты только что доказал это еще раз".
Майтимо помрачнел, взгляд у него стал тяжелым, и он немедленно спросил:
- Братья, скажите честно, без отнекиваний и уклонений: как идут дела в лагере?
И тут же завалился на руки Финдекано. Атаринкэ обернулся к Морьо:
- Беги за целителем!
А сам помог Финдекано уложить брата на подушку, укрыл его одеялом. Снял с Майтимо венец, чтобы не мешал, и положил рядом, сам присел рядом с постелью.
- По-разному, Нэльо. К зиме заново перестроили все укрепления, устроили вокруг лагеря ров. Как только удастся наладить добычу камня, хочу сменить деревянные стены на каменные. Пока не удается - по Хисиломэ слишком много бродит орчья. Мы хотели вместе с войском Нолофинвэ зачистить от них всю долину, но это пришлось отложить. Я надеюсь, что по весне начнем. Пока только следим, что происходит от нас до Эред Вэтрин. С хозяйством разбирается Морьо, и он, похоже, так запугал кладовщиков, что они сами не помнят, что и куда положили...

Подпись автора

  И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!

Справиться с головокружением удалось не сразу: первое время Нельо не улавливал происходящего вокруг, не слышал и того, как Куруфинвэ отправил брата за целителями. Перед глазами всё поплыло, ноющая боль ударила по вискам, перед глазами заплясал сноп искр.
И вновь темная пелена обволокла сознание, напоминая, что нет у него союзников в пределах этого лагеря, что все улыбки и велеречивые приветствия - заранее отрепетированная постановка. Да вот только отрепетированная - плохо. Братья играли неумело, всегда, все, разве что кроме Атаринкэ и - Канафинвэ. Но Песнопевца не было сейчас здесь, а Искусный, кажется, оплошал с ходами, не учитывая все возможные огрехи.
Злость, на братьев и себя за то, что доверился, отчаяние, как отголосок сырых камер Ангбанда и мертвого камня Тангородрима, унижение, испытанное ранее, оскорбленное теперь, боль от понимания своего положения, от ранящих осколков памяти - прекрасный букет ощущений, смешавшийся воедино, и только сильная слабость мешала, чтобы не сорваться с места и не припереть Пятого к стене. Сейчас Нельяфинвэ ненавидел их - весь Первый Дом, и это отражалось во взгляде, которым он награждал усевшегося рядом брата. Он слушал, слушал внимательно, благо, и зрение и слух перестали подводить, и с каждым сказанным словом становился свирепее.
- Сражаться с Севером непросто, - хмурясь, заговорил нолдо. - Как же вы планировали победить Моринготто, если неспособны удержать даже собственные земли? Спросите у Финдэкано, если интересно, что таят земли Врага. Там даже, казалось бы, мертвый камень и тот оберегает крепость от нежелательных гостей. А Ангбанд окружают цепи гор, защищают твердыню темного валы не только орки и волколаки, но и куда более опасные твари. Помнишь, брат мой, балрогов? - Майтимо говорил хрипло и - ядовито. - Против них не спасут деревянные стены. Больше трех десятков лет прошло с момента Посольства, а ты, Куруфин, только сейчас хочешь обнести лагерь каменной стеной? Куда делись все мастера каменотесы?
На замечание Морифинвэ Нельо захотелось отчего-то сказать, что все недоумки как раз в верные Первого Дома и подались, судя по тому, как "хорошо" идут дела, но эти "недоумки" - были его народом в первую очередь. На целителя же, который встал точно вкопанный и боялся сделать лишнее движение, Майтимо не обратил ни малейшего внимания, словно бы и не было того в комнате. Его нисколько не смущало, что юнец стал свидетелем сего разговора, если кого-то и должно было это волновать, то не Руссандола.
- Теперь в Белерианде не только Первый Дом. Общими силами справиться с напастью легче, - сейчас им руководил только холодный расчет: сокрушение Домов нолдор, даже при учете предательства, - это не то, чего желал феаноринг. Не за братьев, но за идею, идею, поданную им ещё Феанором, и за народ - за них Нельо готов был сражаться, даже если придется самолично столкнуться на поле боя с Морготом.
- Но чтобы вообще хоть что-то решать, я должен знать больше. Морьо, скажи мне, где Канафинвэ? Где ваш король? - спрашивать это у Искусного не стоило, Пятый мог обойти вопрос, соврать, остальные же братья подобного не умели. Или же искусно скрывали это.
Разговоры отнимали силы, и только злость держала феаноринга - помогала, подпитывала. Как ещё совсем недавно, буквально три минуты назад, его держала радость. Такие противоречащие друг другу, но одинаково полезные эмоции.

Отредактировано Майтимо (06-07-2013 09:16:40)

Морьо послушался и кинулся за целителем, приволок его чуть ли не через мгновение - и судя по растерянному лицу юноши, силой. Атаринкэ еще даже договорить не успел.
Он подвинулся, пропуская целителя к постели и не отрывая взглядя от лица Майтимо - после слов Морьо оно разительно изменилось - от радости через подозрительность к ненависти. Атаринкэ знал, что такое ненависть - каждый раз, как он приезжал к Олвен, его встречали не два и не три ненавидящих взглядя. Он научился встречать ненависть как должное. Только больно было понимать, что на этот раз с ненавистью смотрит брат.
Слова Нэльо были справедливы, но беспощадны. Целитель так и замер, не решаясь подойти. Атаринкэ слегка кивнул Майтимо, признавая его правоту, но взгляда так и не отвел.
- Ты все верно сказал, - отозвался он. - Мне нечем крыть, Нэльо. Когда отец погиб, а ты оказался в плену, мы растерялись. Мы были ничем не лучше потерявшихся мальчишек и много лет не видели ничего, кроме своего горя. И это было жалко и постыдно, но так и было. Не знаю, почему враг не вымел нас из Хисиломэ в первые же месяцы - мы не смогли бы дать ему отпор. Финдекано может рассказать тебе, какой лагерь мы оставили им в наследство на северном берегу. Мы опомнились только потом. И да, только сейчас я отстроил эти стены из дерева, и мне бесконечно стыдно, что я не сделал больше. Потому что я должен был сделать больше, и я сделаю. Как только мы наладим добычу камня.
Финдекано поддержал его, и это было хорошо. Атаринкэ позволил ему говорить - должен же Майтимо хоть сколько-то успокоить голос его спасителя. Не подумает же он, что даже Финдекано ему лжет.
- Но чтобы вообще хоть что-то решать, я должен знать больше. Морьо, скажи мне, где Канафинвэ? Где ваш король?
"Морьо, умоляю, молчи".
Атаринкэ заговорил так, словно отвечал еще на прежние слова Майтимо. Пытался отвлечь внимание на себя.
- Подожди, дай мне сказать, Нэльо. Нам не так-то просто было говорить с Нолофинвэ, а ему не так-то просто было говорить с нами. Слишком многие не могут простить нам сожжение кораблей. И все-таки мы хотели выступить вместе. Прошлой осенью мы договорились, что вместе очистим Хисиломэ от орков и до самых гор. Но было слишком поздно готовить наступление - по осенней распутице кони увязли бы в грязи, а лишать себя конницы было глупо. Вдобавок Финдекано был ранен, а он лучший полководец Нолофинвэ. И мы решили переждать зиму, чтобы весной ударить с новыми силами. Зимой перевалы Эред Вэтрин трудно пройти, опасность нападения была не так велика. А у нас было бы время подготовиться к войне как следует.
Целитель оценил обстановку и не попытался вмешаться, а готовил в сторонке какое-то питье с травами. Атаринкэ надеялся, что он справится быстро.

Подпись автора

  И мы уходим за своей судьбой,
Оставив светлый Аман за спиною,
Отвергнутые Светом и проклятые Тьмой,
Под стягом со Звездою Феанора!

Морьо, скажи мне, где Канафинвэ? Где ваш король?
Не нужно было приходить. А раз пришел, нужно было не лезть в разговор. Теперь же... что теперь?
"Морьо, умоляю, молчи"
"Я хочу промолчать. Но я не имею права".
Веселые шутки и напускная беззаботность привели вовсе не к тому, к чему должны были. Карнистиро взглянул в глаза Майтимо и прочел в них ненависть: не к тварям Ангамандо, а к ним, к родным братьям - но за что?
"Уж будто бы и не за что? - с горечью спросил он себя. - Как мы быстро тогда смирились с утратой! Ничего не попытались сделать, чтобы спасти старшего брата. Простились, как с мертвым - и только. А ведь была надежда! Что же, выходит, преданным Майтимо до конца остался один Финдекано? Финдекано, которому нас после Лосгара впору лишь ненавидеть?".
Нет, нельзя было ни солгать, ни промолчать. Покровы сброшены, и Майтимо догадался уже, что все не так спокойно, как ему пытались показать. А значит все попытки скрыть произошедшее будут разгаданы и принесут брату еще большие страдания. Пусть правда горька, но у всех есть право знать ее - а уж тем более у Майтимо.
- Ты - наш король, - медленно ответствовал Карнистиро, прямо глядя в глаза старшего. - А Макалаурэ... нет с нами. Он однажды ушел и с тех пор не вернулся.
Не выдержав, Карнистиро опустил голову. Это он был виновен в том, что Менестрель пропал - ведь звал же тогда Кано на помощь, а Морифинвэ не сподобился даже лично выехать - отослал отряд разведчиков. Всполошились все только когда те никого не нашли - да поздно было.

Подпись автора

Только одна у нас ныне надежда -
Что же с того, что земля нас не держит?
(Финрод-зонг)