Прогулки в одиночестве Финдарато позволял себе нечасто, да и сейчас бы не рискнул, но все было спокойно, да и границы остались не так уж далеко, а на поясе висел рог. Позвать на помощь и получить ее он бы точно успел.
А неизведанные еще места манили за собой, дорога ложилась под копыта коня, зимний ветер приятно холодил кожу, а теплый, подбитый мехом плащ не давал замерзнуть.
Низкорослая местная лошадка шла ленивой рысцой, но Финдарато никуда не спешил, а просто наслаждался прогулкой. Его нечасто тянуло побыть в одиночестве, но сейчас был как раз тот случай.
Переночевав в лесу и позавтракав подстреленным зайцем, нолдо затушил костер и отправился в путь. Пейзаж был довольно однообразным - предгорья, редколесье, изредка перемежавшееся лугами, сейчас примороженными и печальными. Но было в этой простоте что-то беззащитно-нежное, щемящее, что притягивало к себе.
Вдалеке послышался волчий вой, и Финдарато решил было держаться в стороне - сейчас, зимой, волки могли напасть и на эльфа, к тому же, не все волки были просто животными. Но потом вой раздался снова, и ему почудилась не угроза и не голод, а тоска и боль. Как будто зверю было плохо.
Это, конечно, могло быть западней, но Финдарато не верил. Он решительно повернул коня и поехал на тревожный звук.
Довольно скоро его лошадка начала испуганно прядать ушами и коситься в сторону - ветер донес волчий запах. А к вою примешался еще какой-то визг, похожий на лисий или куний...
Потребовались определенные уговоры, чтобы лошадь согласилась идти дальше. А еще через пару сотен рангар Финдарато заметил и двух бедолаг, угодивших в соседние капканы: как видно, волк погнался за лисой, и оба угодили в одну ловушку. Он спешился, набросил поводья на ветку ближайшей березы, подобрал с земли крепкую палку и направился к зверям.
С лисой должно было быть сложнее - зверек рвался из железного захвата и явно был перепуган. Волк вел себя умнее, хотя от его воя сжималось сердце. А глаза светились разумом, но не злым.
- Тихо, тихо, - Финдарато заговорил негромко, не думая, что его поймут, но с успокаивающими нотками. - Сейчас всем помогу.
Сначала он присел рядом с лисой. Подсунул палку, как рычаг, и нажал, ослабляя железную ловушку. А глупая лиса, воспользовавшись тем, что руки у него были заняты, взвизгнула еще раз и юркнула в сторону, волоча покалеченную лапу.
- Стой, глупая! - он потянулся было поймать зверька, но та уже ускользнула. Финдарато только головой покачал - ей нужно было бы обработать рану. Но лиса явно придерживалась другого мнения, а звери, в конце концов, умели сами заботиться о себе.
Он подошел к волку и остановился так, чтобы зверь не мог дотянуться. Приближаться к хищнику было опасно - тот спокойно мог отхватить ему руку - просто от страха. Финдарато, конечно, полагал, что зверь почувствует, что ему хотят помочь, и не причинит вреда, но сначала хотел убедиться в этом.
- Я хочу тебе помочь, - твердо. - Так что посиди спокойно, будь так добр.
На сей раз эльф решил прибегнуть к легким чарам - так, на всякий случай, чтобы волк успокоился и не напал - и не повредил самому себе, стараясь ускользнуть.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Кажется, волк его понял. Финдарато с жалостью смотрел на несчастного зверя, протянувшего ему лапу.
- Эх ты, бедолага, - он сел рядом и уже уверенно, не опасаясь, погладил несчастного по лобастой голове. Потом принялся за ловушку. На сей раз механизм оказался с хитростью, пришлось повозиться, но через пару минут нолдо добился своего - металл, щелкнув, распахнул свою зубастую пасть.
Финдарато тут же, не ловя на сей раз ворон, положил руку на спину волку.
- Полежи-ка. Твою лапу нужно обработать, - не спуская глаз с зверя, он бережно взял раненную лапу, оглядывая повреждения. Мех и кожа были разорваны, но кость на первый взгляд не пострадала.
Он снял с пояса флягу с водой.
- Потерпи, - строго. Нет, боль придется снимать, хоть и опасно здесь снимать аванирэ - но без чар зверю будет больно, а он дикий. Финдарато не знал, где граница его разума, что волк способен понять, а что - нет.
Негромко напевая, нолдо осторожно промыл рану - в нее попала земля и ржавчина с ловушки. Остальное волк, наверное, залижет - ну не перевязывать же его...
Он снова провел рукой по теплой, грязноватой шерсти. Умный зверь. И, кажется, добрый.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

К удивлению Финдарато, волк терпел болезненную процедуру очень хорошо, только хвостом бил. Видно, и правда понял, что ему это полезно. Умный зверь, очень умный... Да полно, волк ли это вообще? Взгляд у зверя был сейчас совсем собачьим. Может быть, когда-то он был ручным? Наверное, так и есть. А может быть, и сейчас ручной, многие из синдар дружили с животными. Волк, конечно, выглядел довольно диким - шерсть немытая и не расчесанная, но это еще ничего не значило. Он мог гулять на свободе довольно долго.
Почему-то ему стало немного грустно при мысли о ком-то, кто ждет этого зверя. А тот, когда Финдарато закончил, благодарно лизнул его руку. Эльф улыбнулся и потрепал зверя по голове, как домашнюю собаку.
- Ну вот теперь все хорошо, дружок. Только ты, наверное, еще несколько дней плохо сможешь бегать, а есть-то тебе надо... Ты встать сможешь? - он попытался приподнять волка, решив посмотреть, нужна ли ноге еще какая-то помощь.
- А эти ловушки... Кто их поставил? - Финдарато подобрал одну с земли. - Орочья работа, - с затаенным гневом. - Нужно унести их отсюда, не то попадется еще один несчастный зверь.
Он с силой согнул железный прут, ломая устройство. Потом второе. Но бросать их здесь все равно было нельзя - придется уносить в лагерь и на переплавку.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Конечно, волк не мог понимать его, но слушал так, как будто слова Финдарато имели для него смысл. В точности как любой зверь... Но вот что он не убежал сразу же, как только получил свободу, а медлил - это уж точно. Хотел поблагодарить? Еще помощи? Поесть?
Нолдо с жалостью посмотрел, как волк, прихрамывая, пошел к нему. Лапа заживет, конечно, но до этого зверю точно предстоит мучиться по меньшей мере несколько дней. Но когда тот, сев перед ним, по-собачьи протянул лапу, Финдарато опешил. Он не ожидал столь недвусмысленного изъявления дружбы от то ли дикого, то ли чужого волка.
Растроганный эльф присел на корточки и осторожно взял протянутую лапу.
- Ну что, давай дружить? - ободряюще предложил он. - Хочешь пойти со мной?
Он повел головой в ту сторону, откуда приехал, где оставался лагерь и его отряд. Кобылка, кажется, уже немного привыкла к присутствию зверя и больше не дергалась. И то хлеб, им явно придется долго идти бок о бок: Финдарато уже не сомневался, что волк пойдет за ним.
- Как же тебя тогда назвать? - задумался нолдо. Имя пришло само, лучше всего подходящее этому странному, но дружелюбному зверю. - Бродяга. Тебя устраивает? - он снова провел рукой по теплой шерсти, пропуская ее между пальцев.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Не было сомнений - волк (или полуволк все же?) отчетливо улыбнулся в ответ на предложение и завилял хвостом. Финдарато рассмеялся в ответ.
- Чудесно. Тогда, дружок, нам надо понемногу двигаться - не потащу же я тебя сейчас путешествовать. Придешь в себя в лагере, а там будут и длинные прогулки.
Зверю, кажется, нравилась ласка, а Финдарато нравилось гладить его. Он всегда любил собак и лошадей больше, чем других животных, уважая их безграничную преданность и почти эльфийское умение дружить. Но через Льды животные не прошли, а потому четвероногие друзья были редкостью в их лагере, и эльф был вдвойне счастлив, что в доме снова появится зверь.
- За мной, - строго велел он и медленно пошел к коню. Наверняка Бродягу придется долго приучать к имени и новым командам. А еще мыть, вычесывать и, вероятно, избавлять от паразитов. Интересно, сколько лет этому зверю? Похоже, еще совсем молодой, хоть и давно не щенок.
Финдарато вскочил верхом и пристроил свои "находки" к седлу, чтобы не мешали. Пустил лошадь медленным шагом - та только рада была.
- Идем за мной, - повторил он Бродяге. Немного пройдут, потом передохнут, а тут лучше было не оставаться - могли вернуться хозяева капканов и создать проблемы.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Путь обратно был даже радостнее, чем первое путешествие по незнакомым местам, ведь теперь Финдарато был не один. Как же хорошо, что он услышал вой, что не поехал другой дорогой!
Проехав с пол-лиги, нолдо спешился и объявил привал - Бродяге стоило передохнуть и не нагружать пока лапу. Шел он, конечно, почти не прихрамывая, но все же Финдарато беспокоился о нем. Он понятия не имел, как быстро заживают раны у животных в Смертных землях, тем более - у животных неустановленного происхождения.
- Давай-ка мы с тобой пока поедим, - нолдо вытащил из сумки завернутую в плотные листья лопуха половину зайца. - Жареный, конечно, но, прости - сырого нет. К вечеру поохочусь для нас обоих.
Он оторвал кусок и положил на землю для Бродяги. Костер пока решил не разводить, не зная, как пес относится к огню. Себе достал кусок сыра и ломоть хлеба и, подумав, предложил немного хлеба Бродяге.
- Жаль, что ты не можешь рассказать свою историю, друг. Наверное, она интересная. Откуда ты такой взялся в диком лесу? Убежал от кого-то? Одичал?
Ответов Финдарато, конечно, не ждал, но ему казалось, что Бродяга понимает его.
- Надеюсь, тебе у нас в лагере понравится.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Финдарато внимательно смотрел, как его новый друг ест. А тот был явно очень, очень голоден, судя по тому, как набросился на кусок мяса. Даже снег вылизал...
Жареное волкам, конечно, вредно, но уж всяко не вреднее капкана. Нолдо протянул бедолаге остатки зайца, рассудив, что этого-то до вечера хватить должно.
- А вечером поохотимся, - вслух добавил он. - Леса здесь богатые... может быть, птицу подобью или еще зайца. Ты ешь, Бродяга.
И нужно будет прогуляться с ним до ручья, он тут, помнится, в паре шагов буквально.
- Доешь - пойдем за водой, хорошо?
Хлеб пес тоже съел - значит, знал, что это такое, раз отнесся без подозрения. Значит, догадка была верна, и его иногда прикармливали. Но, видимо, не приютили, или он сам не захотел?
Дождавшись, когда тот доест, Финдарато поднялся на ноги.
- Бродяга! Ко мне, - нужно приучать понемногу к командам. - Идем к ручью. Идем.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

К удивлению Финдарато, пес не съел все мясо, а отгрыз только еще небольшой кусок. Остальное же положил рядом с ним. Благородный зверь, ничего не скажешь...
- Спасибо, молодец, - серьезно сказал нолдо, погладив пса. Переубеждать того не было смысла, это он уже понял - так что аккуратно подобрал тушку и убрал обратно в заплечный мешок. Скормит псу днем, посреди дороги, а для себя у Финдарато еще были хлеб, сыр и орехи. На обед более чем достаточно.
К ручью пес шел уже довольно уверенно - похоже, рана беспокоила его уже не так сильно. Это порадовало нолдо - похоже, зверь выносливый и крепкий, значит, вполне здоров.
Пока тот медленно лакал ледяную воду, Финдарато наполнил доверху свою флягу. Там вода была той же температуры, что и в ручье, так что пить он предпочел из фляги, чтобы не морозить попусту руки.
Когда Бродяга оглядывался, нолдо одобрительно кивал ему и улыбался, мол, все в порядке, все хорошо. А потом снова вернулся к коню, уже зная, что пес и без зова пойдет следом. Кажется, у них случилось полное взаимопонимание.
Они снова тронулись в путь. Солнце поднималось в небе, медленно двигаясь к зениту. Лес оживал, начиная сверкать и переливаться кристалликами снега. Финдарато залюбовался этой красотой, крутя головой по сторонам.

Отредактировано Финрод (10-06-2014 11:32:34)

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Явное дружелюбие полуволка - или все-таки пса? - глубоко трогало Финдарато. Тот даже с кобылкой постарался подружиться и, кажется, достиг своего - та позволила себя лизнуть.
- Какой же ты умный зверь, - оценил нолдо. - Молодец.
Так что в дальнейшем все шло без эксцессов. Кобылка совершенно не дичилась и спокойно шла рядом со зверем, а тот, в свою очередь, мирно трусил рядом - Финдарато все еще не собирался ускорять ход. Ничего, потеряют лишний день, ну так спешить ему некуда. Он приглядывал за тем, как идет Бродяга, следя, чтобы тот не перетрудил лапу, но пока было незаметно, чтобы зверю было больно. Напротив, тот казался полным энергии.
- Ой! - зазевавшись, нолдо пропустил атаку сверху. С мохнатой еловой ветки вспорхнул снегирь, и весь снег просыпался на путников. Бродяга гавкнул на хулиганку, будто одернул, и Финдарато рассмеялся заливисто. Стряхнул снег с золотых волос - а, все равно половина снежинок успела превратиться в капельки - и с плеч.
- Вот так легкий душ.
Эльф запел негромко и радостно, потому что песня рвалась наружу. В такой чудесный день невозможно было ехать молча. Он пел на квенья одну из старых путевых песен, оставшихся памятью о светлой аманской юности и их бесконечных странствиях.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Звонкая песня гармонично вплеталась в зимний день, проникая в каждый уголок леса, под каждую ветку, каждую иголочку и каждый сугроб. Она было органичной и приятной частью этого солнечного дня. Настолько прекрасной, что безучастных ей не осталось. Сугроб под ближайшим деревом внезапно зашевелился, выпуская из снежных недр сперва широкую мохнатую мордочку и уши с кисточками, а потом и всю тяжелую голову большой кошки. Уснувшая после ночной охоты рысь, присыпанная снегом проснулась и с интересом уставилась на нолдо, полуволка и лошадь. И последняя, в отличие от первых двух, восторга от такого близкого соседства с хищником не испытала, предпочитая оказаться как можно дальше от него. Естественно это занимательное путешествие она начала с попытки встать на дыбы, а затем сломя голову понеслась через лес. Куда - неважно. Важно, что подальше от той, кто её может съесть.
На этом цепочка случайностей не закончилась. Потому что именно этот момент выбрала подпруга, чтобы лопнуть, а широкая еловая ветка перед нолдо возникла слишком неожиданно, чтобы от неё успеть отклониться... и воспылала к золотоволосому нежной любовью, зацепив всадника. А лошадь... что лошадь, лошадь бодро поскакала дальше.

Подпись автора

Не счесть моих ликов,
Не счесть воплощений!
Предсмертный твой крик я
И стон наслаждения!
(с) Последнее Испытание

Песня была прервана внезапно и неприятно - сугроб неподалеку вдруг рассыпался, выпуская большую рысь, заинтересованно уставившуюся на тех, кто ее потревожил.
Лошадь, не выдержав такого соседства, вздыбилась и рванулась наутек, не слушаясь всадника. Какое-то время Друг держался на ее спине, однако низко растущая ветка сшибла его на землю вместе с седлом...
Бродяга, от неожиданности сначала шарахнувшийся в сторону, тут же припустил за убегавшей кобылкой, стараясь не отставать, но раненая лапа не давала развить полной скорости. Когда он подбежал, Друг уже сидел, осторожно трогая голову, с которой струйкой, впитываясь в золотые волосы, сочилась кровь. Пес, сочувственно поскуливая, завертелся вокруг, лизнул двуногого в щеку, не зная, чем помочь.

Отредактировано Бродяга (15-06-2014 23:19:47)

Подпись автора

Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь - улыбнувшихся мне...
... Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.

Кажется, Друг не сильно пострадал - во всяком случае, он встал самостоятельно. Немного постояв, он довольно бодро зашагал дальше. Пес держался рядом с ним, время от времени оглядываясь, не преследует ли их рысь. Эта кошка - очень опасный и коварный соперник, и в драке с ней, если таковая случится, у Бродяги было немного шансов на победу. Тем более, с раненой лапой... Псу приходилось видеть, как перед лесной красавицей отступала даже стая волков.   А уж бродячие собаки, едва зачуяв ее, давали деру с поджатыми хвостами...
Бродяга не очень боялся рыси, и тем более, не отступил бы перед ней сейчас, когда рядом Друг, нуждающийся в защите. Но лучше было бы, если б кошка их не тронула...

Подпись автора

Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь - улыбнувшихся мне...
... Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.

С каждым шагом идти становилось все легче, следы ушиба проходили на глазах. Финдарато улыбнулся и полной грудью вдохнул свежий зимний воздух.
С севера повеяло морозом. Он поежился и плотней запахнулся в шерстяной теплый плащ.
- Слышишь, Бродяга? - задумчиво. - Буря идет.
Нет, ни бурь, ни снега здесь, в Эндорэ, Финдарато не боялся, он видел ледяные бури и пострашнее. Но все же приятного в них было очень мало.
А ветер нарастал стремительно, торопя путников найти укрытие. Принесло первый снег, деревья зашумели, ветки скрипели и гнулись. Нечего было и думать о том, чтобы отыскать сейчас лошадь в лесу, но Финдарато несколько раз позвал ее, надеясь, что зверь услышит его и придет.
- Нам надо найти укрытие, - он положил руку на голову пса. - Нужно забраться в овраг, там могут быть пещеры, куда не задует ветер. 

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Вот прямо отсюда

"Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной... Когда я уже итак сдох давно?" уныло размышлял Лайрэ, в течение последнего часа занятый тем, что разочаровывался в природе Белерианда. Нет, наверное в плане сокрытия следов буря была очень кстати. Особенно такая, в которой даже Хозяин Севера заплутает и вскоре превратится в огромный, полный злобы и ненависти сугроб. Но вот для всего остального буря это прямо скажем, так себе. Ветер полощет тебя, как тряпку. Снег... О, снег это отдельная песня, потому как он забивается везде. За шиворот, в рукав (как??), в волосы. За снеговой круговертью, в свете стремительно превратившегося в сумерки, дня не видно считай и ничего, кроме этого самого снега. Благодаря последнему факту например, Лайрэ далеко не был уверен в том, в какую сторону он движется именно сейчас. То есть в неком общем смысле он чуял где находится север, но очень так интуитивно, на уровне общей карты континента. Что же происходит с вектором движения на уровне более личном представлял так себе, и только надеялся не влететь собственно туда, откуда вышел. Это было бы ну очень некрасиво и крайне неудобно. А еще весьма болезненно, скорее всего. Хотя, в таком буране, пожалуй, можно было бы хоть ночевать под стенами лагеря, все одно никто не увидит. А если делать это достаточно долго, то никто не увидит ничего и потом, кроме большого сугроба... Впрочем, все эти злопыхательские мысли относительно условий бытия были скорее элементом роли, своеобразным кокетством. В глубине души, каукарэльда в некотором роде получал от происходящего очень своеобразное удовольствие. Во первых, аванирэ. Закрывшись в него, как заматываются в одеяло, он ощущал некое лично пространство, нет, кончено есть целая куча существо, которые проломятся через такой заслон, если захотят, но... Но зато не открытая книга. В Твердыне Севера личное было эффективнее прятать совершенно другим и давольно неудобным способом, чуть ли не насильно пихая это в лицо всем, кому не лень, делая таким образом неинтересным в силу легкой доступности и полной открытости. Не найдено будет только то, что никто и не искал, прятать надо на виду и все такое. А во вторых, весь этот колючий снег, дерущий кожу мелкими коготками, весь этот холод, и сугробы, через которые приходится продираться- это все можно ощутить. По настоящему, от души так. Они есть, они физические объекты. Холодно- значит есть чему мерзнуть. Снег можно грызть, от снега и ветра можно прятаться в воротник. Много чего можно, если ты не бесплотный дух. Можно даже мысленно ныть на погоду.
Но вот из белесой непроглядности начало проступать что то. Что то темное, и давольно объемное, искушающее перспективной отсутствия ветра, возможностью выковырять снег ото всюду и хоть как то прикинуть, где именно сейчас находится живой мертвец. Лайрэ решительно свернул туда, благо темное-большое было явно не слишком далеко, если его разглядеть то можно. Снег теперь задувал больше слева, хотя, по совести говоря, все еще был со всех сторон...