Он получил приказ коменданта и его дОлжно было исполнить. На самом деле, ничего особо рискованного или внезапного - простой, если не сказать, плановый рейд за пределы крепости в Серые Земли, как их называл Готен-Бау. Приказ пришел с вечера, и вот на утро, прихватив с собою дюжину орков, главнокомандующий Ангбанда выступил навстречу так ненавистным ему льду и снегу. Несмотря на то, что было практически начало лета, в этих землях, если включить фантазию и вообще поверить, что под вечной мерзлотой есть хоть островок земли, белая пелена осязаемого холода в виде кристаллизированной воды еще лежала, ощущая свое полное превосходство над природой и ее временами года. Небо над ними было цвета ртути, ветер пронизывал, казалось, до самого нутра, но отряд шел. Лошадей они не взяли - те были слишком заметны, могли создать лишний шум в неподходящее время да и просто сломать ногу, оступившись на льду. К тому же их надо было кормить и если с водой проблем не возникало, то со съестным дело обстояло хуже - лошади ели всяко больше орков и самого барлога, а лишний груз, повешенный на них, увеличивал риск неприятных обстоятельств и переломов. Куда не глянь - везде проигрыш. Поэтому Готмог решил обойтись без них. У самого него выносливости было не в пример больше, чем у орков, что он взял с собою, но и те не были прямо скажем слабаками - муштра Дэрга сказывалась на них, как на военной единице, как нельзя лучше - они не жаловались и аккуратно шли по горным тропам вслед за барлогом. Бумага, что была отдана ему вечером накануне, гласила:

"Отдаю приказ выступить наутро небольшим отрядом для разведывания обстановки на внутри приграничных землях. Обо всех экстраординарных случаях и происшествиях, не дожидаясь возвращения, рапортовать мне сразу и лично. Во всем остальном придерживаться стандартного плана и схемы действий. Да прибудет с вами Воля Мелькора.
Комендант Ангбанда - М."
Бумагу главнокомандующий после прочтения все таки сжег - лишняя предосторожность никогда не бывает лишней. И как он сам всегда считал, основываясь на своем немалом опыте - береженого бережет Мелькор, а береженого вдвойне - вдвойне. Но тем не менее, текст записки отпечатался в памяти барлога. Ничего особенного, просто плановый рейд. Но что-то шло не так. Готмог, перед сном совершив свой привычный обход гарнизона Ангбанда, самолично осмотрел снаряжение, припасы еды и небольшой скарб: проверил веревки, комплекты оружия, врачевальные зелья - все было готово к этой вполне обычной вылазке. Перед сном он выкурил несколько самокруток и лег спать, чтобы выспаться настолько хорошо, насколько это позволяло время.
Утром отряд вышел из главных ворот крепости и взял курс на юг - к внутренним границам Севера.
Они шли почти сутки. Готен-Бау, решив останавливаться на привал к утру следующего дня, задал неплохой ритм, но надо отдать оркам должное - они не отставали. Дневной переход был несколько медленнее ночного, но обошелся без инцедентов. Либо из-за той самой прекрасной муштры, либо из-за того, что отряд боялся барлога, не побоюсь этого слова, как огня. И достаточно было одного взгляда, брошенного на тех, кто вроде как замышлял потасовку, чтобы те чуть ли не сжирали свои языки и больше не произносили ни слова. Это было прекрасно - в тишине Готмогу лучше думалось. И вот, выбрав относительно ровное место, он отдал приказ разбить лагерь. Меньше чем за треть часа приказ был выполнен и, после небольшого, но плотного ужина, Готен-Бау отправил двух орков на разведку местности. Правило Двух барлог выполнял неукоснительно и в этот раз не сделал исключения, тем более, для этого не было никаких предпосылок. Огонь было разрешено развести, огородив пламя деревянными "шторами". Оставшиеся орки сели греться возле него и вместе с главнокомандующим ждать новостей и просто отдыхать от длинного пешего перехода.

Отредактировано Gothom-bauk (01-03-2013 20:13:37)

Подпись автора

Орки уже давно уснули, а Готмог все сидел у костра, поддерживая его пламя своим пламенем, периодически выдыхая напалмом прямо на лучину и редкие поленья. Он ждал новостей, ибо прошло достаточное количество времени, чтобы орки, отправленные на разведку, вернулись. Майа закурил. Никто не знал об этой его привычке, разве что только Мелькор, ведь Владыка знает все. Храп спящих орков плавно отошел на задний план, когда Готмог, завернувшись в плащ, подбитый мехом, думал о том, что в этот раз его не пригласили на Совет. Словно бы ему там уже не место или сказать нечего. Было ясно, что этот рейд - повод. Нельзя упускать своих позиций, он и так слишком долго добивался входа в этот Совет. Но сейчас, далеко за стенами Ангбанда разве это имело хоть малейшее значение? Вряд ли. Только ночь, костер и ощущение ожидания - казалось, всего на свете. Музыка, та, которая звучала в унисон с мелодией Мелькора, помогала, отсчитывая ритм, прекрасно ориентироваться во времени - прошло около шести часов с тех пор, как он приказал двум оркам уйти. Пора бы им вернуться. Из задумчивости его вывел отчаянно громко врезавшийся в кору головного мозга храп. Готен-Бау с силой пнул орка ногой, обутой в высокий сапог и тот, что-то проскулив, заткнулся. Солнце, скорее всего, миновало зенит, но за свинцовыми облаками этого было не видно. И хорошо - снег не будет слепить и так устающие от белоснежия глаза. Барлог поднялся на ноги, обошел лагерь, поднялся на скальный выступ, что практически козырьком накрывал ровное место, где был разбит лагерь на высоте не более трех с половиной метров и там, докурив, выбросил окурок в снег. И тут он услышал шаги и учащенное, с легкой хрипотцой, дыхание. Орки не шумели практически совсем, но майа их конечно же услышал. Ступая по ледяному насту в своих мягких сапогах, барлог зашел спешащим оркам за спину, сложил руки на груди и произнес всего одно слово:
- Ну? - весь его вид давал понять, что как бы они не торопились, они пришли поздно. Они потеряли драгоценное время.
Оба орка, едва заметно вздрогнули и, резко развернувшись, сначала нацелили на звук голоса кривые ятаганы, но узрев на кого они их нацелили, практически в унисон упали в лед коленом, как точкой опоры, перед барлогом. Заговорил старший - об этом можно было судить только по тому, насколько изранено было его тело:
- Мой господин, мы нашли отряд эльфийских лазутчиков в трех часах ходьбы отсюда на юго-запад. Но... - орк мгновение помедлил, - весь отряд убит. Древко стрелы, что мы нашли в снегу рядом с одним из тел, говорит о том, что это наши. Скорее всего, пограничный патруль. - говоривший орк протянул находку барлогу, который взял ее и покрутил в пальцах. Оперение сломанной стрелы подтверждало правоту слов орка - это были красно-черные перья. Цвета сторонников истинного Владыки - Мелькора. Убрав в карман находку, Готен-Бау жестом приказал им подняться и сказал:
- Я хочу взглянуть на это место. Отведите меня туда. А пока будут собирать лагерь, успейте поесть - возможно, что следующая трапеза предвидится не скоро. - с этими словами Готмог быстрым шагом прошел мимо них и, вернувшись в лагерь, где до сих пор спали орки, пинками начал будить их, чтобы просыпались и поторапливались - чем быстрее он придет на место бойни, тем выше шансы, что быть может он найдет что-то более интересное, чем древко от сломанной стрелы.

Подпись автора

По его подсчетам они шли уже больше трех часов, а значит совсем скоро должны были оказаться на месте. Конечно, если орки не напутали и не наврали. Хотя, не первое, ни второе не походило на правду: те двое, что он отправил на разведку, были опытными следопытами и вряд ли могли спутать тропы и перевалы, тем более при дневном свете, а солгать они просто не могли - слишком велик был их ужас перед барлогом. Цепочка из таких мыслей звено за звеном протянулась в голове Готмога, но от мыслей его отвлек негромкий, но четкий голос орка, что совсем недавно протягивал ему обломок стрелы с союзным оперением:
- Мой господин, мы пришли - это место здесь... - орк осекся. Барлог жестом прервал его, явно к чему-то прислушиваясь. Остальные последовали примеру командира, но помимо этого стали еще и принюхиваться и на их мордах начало появляться привычное выражение ненависти. Готен-Бау тоже скривился, но всего на мгновение - стройную мелодию, звучавшую внутри него портило что-то извне. Как портили ее все слышанные им музыкальные инструменты, за что он их и ненавидел. Что-то такое мерзкое и неприемлемое в мире огненного демона, в том мире, который он сам для себя воздвиг. Это была песня. Тихая, на грани шепота, но явственно слышимая для майа. Орки пение слышали вряд ли, скорее они почуяли запах. Чужой запах, не свой - а значит запах врага. Готмог не видел того, кто пел - их разделяла скала, за поворотом которой они стояли, но то, что это была девушка-эльфийка вопросов ни у кого не возникало - так чисто петь могли только они. Тем более она пела не просто песню - тихой мелодией голоса разносилась над убитым отрядом песнь светлого клирика, помогающего феар умершего найти дорогу к свету. Сомнений больше не оставалось - это единственная выжившая из отряда. И она могла многое объяснить барлогу.
- Взять ее. - скомандовал Готмог, обернувшись к ждавшим его указаний оркам. - Но имейте в виду, она нужна мне живой. - демон прищурился, давай понять, что не шутит и орки, отступив на шаг назад, дали понять, что поняли. Затем они медленно, не спеша, вышли из-за скального укрытия на открытую поляну, усыпанную убитыми эльфами и их лошадьми. Готен-Бау вышел за ними следом, но скорее, только для того, чтобы проследить за происходящим - он был уверен, что ему, майа, вмешиваться не придется - дюжина орков на одну эльфийскую целительницу - немного не те пропорции, которых стоит опасаться. Лучники, а их в отряде было четверо, встали в ряд сразу, как только вышли на снежную поляну, остальные направились сразу к девушке, которая стояла на коленях в снегу и держала за руку одного из погибших. Готен-Бау запомнил эту картину словно фреску и, увидев, что девушка не пытается сбежать, так и сидя под прицелами стрел, отдал приказ еще раз осмотреть местность, трупы и седельные сумки - в них могли оказаться бумаги, карты, планы, письма - все, что могло заинтересовать как его самого, так и коменданта Ангбанда. Орки бросились исполнять приказ, а барлог, прислонившись спиной к камню, закурил, не сводя голубых сосредоточенных глаз с эльфийки, которая так легко и неинтересно досталась ему в качестве трофея этого штатного рейда. Он думал о том, что приказал ему Лорд Саурон, но не спешил пока прибегать к помощи осанвэ. Сначала он хотел допросить ее сам.

Отредактировано Gothom-bauk (02-03-2013 02:12:15)

Подпись автора

Орки, бросившись, исполнять приказ в отношении эльфийки, тем не менее не успели подбежать до тех пор, пока она не упала в обморок, обмякшим телом осев прямо на снег и жесткий коррозийный наст. Не ожидая этого, рассчитывая на хоть какое-то сопротивление при аресте, орки опешили и растерянно на мгновение остановились над лежащей девушкой. Барлог сплюнул и, на ходу, рявкнул:
- В сторону! Я сам с ней разберусь, а вы помогите своим товарищам.
Те, к слову, уже почти справились сами, выворачивая на снег карманы покойников и вытряхивая содержимое седельных сумок - украшения они, разглядывая в уродливых руках, брали себе, но Готмог не останавливал их - его интересовало другое, и они это знали. Он подошел к лазутчице и опустился слитным движением перед местом, где она лежала, на одно колено, точкой опоры в лед. Слыша, как возятся и собачатся между собою орки, в том числе уже и лучники, которые изначально стояли ровно, из-за эльфийских побрякушек, барлог обернулся с таким взглядом, который говорил красноречивее его последующих слов, что он произнес практически шепотом, отчеканивая каждое слово:
- Лучники, встать по углам поляны и смотреть во все глаза, тупые вы твари. За ней может кто-то идти, а может кто-то вернуться - майа с нажимом произнес это слово, - Исполнять.
Бросив даже те украшения, которые они уже успели запрятать в свои карманы, орки кинулись выполнять, мобилизировавшись, и через несколько мгновений они уже натянули тетиву, приложив стрелы древком к ней, и во все глаза смотрели по сторонам, а барлог вернулся к лежащей эльфийке. Лицо ее было практически безжизненным, все в мелких царапинах, не считая крупной одной на щеке, длинные волосы разметались по белоснежию. Одета она была в мужской, более удобный для таких целей, костюм - никаких отличительных знаков, кроме фабулы плаща, не было, но для Готен-Бау этого было вполне достаточно.

Звезда Феанора, значит... Что ж, это может быть очень интересный рейд. Как жаль, что она так не вовремя лишилась чувств, но что с них взять - эльфы, тепличные создания - смелые и нахрапистые только в обстановке комфорта, а как только хоть немного подморозит или переутомятся - куда-то испаряется вся их хваленая выносливость. Всю их суть можно выразить в одной прекрасной фразе - "На диване - львы, в бою - олени". Но вряд ли они ее знают. Наверняка, для тепличных это слишком грубая фраза грубой реальности.

Барлог был твердо убежден, что у эльфов просто не в порядке с головой. Ведь вместо того, чтобы сдаться и принять власть Владыки, который приведет мир Арды к процветанию в Истинном порядке и дисциплине, они раз за разом разбиваются о Тангородрим, только умирая и ничего не добиваясь. Ни одной настоящей победы, которая хоть как-нибудь бы сместила акценты или дала им преимущество, у эльфов не было - они умирали, умирают и, судя по тому, что эта эльфийка, все еще живая, лежит в окружении своих уже мертвых сородичей, намерены умирать дальше. Это был их выбор и барлог мешать _умирать_ им не будет. Во всем другом - это уже его выбор. Готмог самолично обыскал девушку, но ничего, кроме нескольких маленьких пузырьков с лекарственными зельями в ее карманах не нашел. Даже оружия у нее не наблюдалось, что казалось просто полным безумством, но клирики всегда отличались какой-то своей "правдой", взять хотя бы в расчет Илтерина. Тем более, оружие она могла просто потерять - ее вид не выдавал в ней искусную воительницу - слишком диаметрально противоположные действия оказывают зелья, что она носит с собою и к чему призывает оружие. Не удивительно, что она его потеряла. Барлог поднялся с колена и обернулся - расставленные им лучники, стояли на своем посту, а вот остальные, удовлетворившись находками, принялись восполнять прорехи в другой своей потребности - они пожирали трупы нескольких эльфов. Готмог поморщился, но мешать им не стал, а подошел к куче, которую орки сложили из изъятого у убитых. Ничего, что представляло бы истинную ценность - маленькие портреты других эльфов, возможно близких родственников, письма личного характера без подписей, не больше ладони зеркала, которые орки не взяли - по понятной причине они их ненавидели, и совсем мелочь. Ни-че-го. Поджав губы, барлог встал, рявкнул на жрущих орков, что все возвращаются в Ангбанд, а сам напалмом огня сжег кучу личных вещей эльфов. Все превратилось в пепел, все, кроме зеркал, что закоптели и треснули. Когда орки, не считая лучников, собрались в кучу, Готмог щелчком пальцев снял дозор и лучников и, прикинув, что делать больше нечего, снял свой плащ, подбитый мехом, завернул в него эльфийку, и взял ее на руки. Самая ценная находка в этом рейде была она и он должен доставить ее в Ангбанд живой. Любой ценой. С этими мыслями они отправились в обратный путь через снег и лед.

Отредактировано Gothom-bauk (03-03-2013 14:58:50)

Подпись автора

Это было просто невыносимо. В какой-то из моментов, Готмог даже пожалел, что нашел эту эльфийку. Он не думал уже о выгоде, о сведениях, которые она может предоставить им - он не думал ни о чем, кроме того, чтобы пытаться заглушить мелодию, которая окутала его, как только он взял ее на руки, чтобы живой доставить в Ангабандо. По мере того как она отогревалась, завернутая в его теплый грубый шерстяной плащ, звучание мелодии усиливалось и по нарастающей сводило с ума. И он либо никогда не встречал еще настолько сильного ритма даже у нолдор, либо все дело было в человекоподобной оболочке, которая по площади была меньше первоначальной, а значит, по идее, могла заполняться его собственной мелодией не в пример меньше. А ее музыка не монтировалась с музыкой барлога от слова совсем - создавалась жуткая какофония и резонанс, такой, что через шесть часов пешей прогулки в сторону военной крепости, Готен-Бау уже трясло. Он старался изо всех сил не показывать это идущим с ним оркам - он не имел права давать им увидеть пусть даже малейшую слабину. По той же причине он не отдал нести девушку одному из них - его гордость и представление о военной субординации не оставили ему никакого выбора. Возвращение к подножию Тангородрима стало личным испытанием для майа. А потом пошел снег и снег грозил перерасти в буран. По всем правилам и просто отдавая долг здравому смыслу, нужно было остановить отряд и переждать, укрывшись в одной из расщелин, но то ли барлог был уже не совсем в себе, то ли, что вероятнее, решил рискнуть и повел отряд дальше - сквозь снежную пелену, лишь завернув эльфийку сильнее в плащ, отобрав еще один у орка - пленница была важнее. Так они шли, утопая по пояс в снегу, пытаясь разглядеть направление. А мелодия продолжала звучать и сводить с ума - такая неродная, непривычная, такая _светлая_. Он мечтал освободиться от этой ноши, мечтал упасть в ноги Владыке и просить его сделать свою Мелодию в нем громче - только бы не слышать, заглушить этот кошмар. Барлог пару раз оглядывался на идущих рядом, но ничего на их лицах и в их повадках не разглядел: они устали, но шли. Значит музыку слышит только он. И сейчас это было его проклятием. И каждый шаг давался ему с трудом. Он проклял все, что проклясть мог, не запятнав своей части и клятв, но тут барлог почувствовал сквозь агонию душевного противоборства, что эльфийка пошевелилась и приоткрыла глаза, прижавшись к его груди, а всего через мгновение после этого прошептала:
- Не отдавай меня им, пожалуйста..
Она произнесла это настолько тихо, что даже он, майа, едва разобрал эти слова сквозь завывание северного ветра, опоясывающего тела, как лишай, холодом. Он склонил голову на звук голоса и несколько прядей его кроваво-красных волос упали ей на щеку, которую в следующую секунду он накрыл тканью плащей.

Я мечтаю сейчас только об одном - поскорее принести тебя в Ангбанд. И я конечно же отдам тебя им. Я отдам тебя любому, кто пообещает мне избавить мое нутро от твоей чудовищной для меня мелодии. О, Владыка...

Барлог заметил очертания Тангородрима, выступающие сквозь белоснежие, что падало хлопьями снега с небес, и это зрелище придало ему сил.
- Пошевеливайтесь, твари! - рявкнул он, обернувшись к замешкавшимся оркам. Они столпились вокруг упавшего орка - он подвернул ногу и по всей видимости сломал лодыжку. Готмог чуть не взревел от ярости, что из-за неуклюжести одного идиота ему придется хоть на минуту дольше терпеть присутствие девки. Он развернулся и быстро подошел к упавшему - орки, что толпились вокруг него, разошлись в разные стороны словно волны, пропуская майа. Тот сидел на снегу и пытался встать, но при особо яростной попытке, заскулив от боли, упал обратно. Остальные орки смеялись и подшучивали над ним, но Готмог, сжав губы, молча протянул завернутую в ткань эльфийку одному из них, взглядом красноречиво объясняя, что если хоть волос упадет с ее головы, он останется здесь навсегда - орк принял живой сверток, как самое дорогое во всем мире. А Готен-Бау тем временем опустился на одно колено перед упавшим орком, сунул ему в рот свой кожаный кисет, извлеченный из чертогов кармана штанов, и четко произнес:
- Зажми это зубами, идиот несчастный. И только попробуй заорать - я скормлю тебя Кархароту. - после чего взял лодыжку и со всей силы дернул, резко потянув влево. Орк застонал, но не кричал. Барлог покрутил ступню, проверяя работоспособность сустава, а затем поднялся, забирая из рук другого орка девушку:
- Идем дальше. До Ангбанда не больше полутора часов.
С этими словами он вернулся в первые ряды и продолжил вести отряд вперед - все, что угодно, лишь бы поскорее избавиться от этой Мелодии. А в рядах орков после этого случая, о нем слагали истории, но это уже совсем другой рассказ.

Подпись автора