- Не говоря уже о том, что запланированный разговор часто кажется искусственным, натянутым.
- А так быть не должно, правда? Вот и давай не думать об этом. Мне кажется, все будет легче, чем нам сейчас кажется.
Всегда они придумывали себе лишние сложности там, где их могло бы не быть. Финдарато прав был в том, что сначала нужно было разобраться с делами в своем лагере, чтобы большинство признало необходимость этих переговоров и захотело мира. А потом поехать туда и все решить на месте.
- И, кажется, его придется делать нам.
- Придется. Особенно если мы хотим, чтобы что-то получилось.
Они ведь хотели, значит, придется постараться, чтобы все получилось так, как должно быть. И откладывать  нельзя было слишком надолго.
Финдарато  подошел к нему.
- Можно к тебе?
- Конечно. Садись.
Ородрэт подвинулся, освобождая часть ветки.

- Так я сразу и сказал,  нужно просто прийти и заговорить.
- Угу, понимаю.
Тогда и не стоило обсуждать это так долго.  Ничего они сейчас придумать не могли, совсем.  Зато появилась новая цель. К которой они будут теперь стремиться. Но это все не сегодня. Далеко не сегодня.  Ехать в другой лагерь можно было в том случае, если уверен, что происходит в этом. Задачка была сложнее, чем можно было  предположить сначала. Ничего невозможного, но разговоры требовали времени. Сколько эльдар было в их лагере? Тысячи. И каждый думал что-то свое.
- Сначала нужно поговорить с дядей и кузенами здесь.
Без их поддержки или, хотя бы, согласия, сложно было бы что-то осуществить.
Финдарато подтянулся на ветке, ее от этого качнуло и чуть не сбросило Ородрэта в озеро. Не был бы эльфом, точно бы упал.
- Спасибо. Удобно тут у тебя.
- Очень.
Ородрэт подумал и лег на брата. Так было еще удобнее.

- Дядя и сам хотел бы мира, он говорил об этом. Финдекано тоже. Турьо...
Ородрэт прекрасно понимал, что значит молчание брата. Турукано не согласится. Он не склонен был  прощать. Ородрэт не думал, что это было верным решением, но изменить ничего не мог. И представить себе не мог, чтобы чувствовал сам, если бы кто-то из них не дошел.
- Ириссэ, думаю, согласится.
- Хорошо. Наши тоже все?
Скорее всего. Он перебрал имена в голове. Ангрод,  Аэгнор, Артанис. Нет, они не любили кузенов, но с ними можно было поговорить и убедить в необходимости мира. Хорошо бы они не начали сами выяснять отношения с ними, но  нельзя мечтать о слишком многом.
- Прости, Рэсто, не подумал. Удобно так?
- Да ничего, все хорошо. Угу, удобно. Скажи, Инголдо...
Он посмотел вверх на брата.
- Ты когда-нибудь думал, что мы можем... просто не встать однажды? Там, во льдах.

- Думаю, да.
Братья и Нэрвен. Даже если они и будут не согласны с тем, что нужно примириться и не захотят вернуть прежнюю дружбу, но спорить не станут. Ради мира, ради общего дела. Потому, что так скажет Финрод. Старшего они все уважали и прислушивались к его мнению.
Значит, все будет хорошо. Он повторял это раз за разом, стараясь убедить сам себя. Все обязательно будет хорошо. Иначе и не может быть.
- Нет.  Не помню такого. Не то чтобы не позволял себе думать - просто... верил, что мы дойдем.
Ородрэт кивнул. Хорошо, что так было. Юноша не хотел бы, чтобы ьрату в пути досталась и такая ноша. Ему и так было трудно во льдах, не только идти самому, но и помогать тем, кто рядом.
- А ты?..
Ородрэт помолчал, вспоминая. Там всем было трудно.
- Было пару раз. Я знал, что все дойдут. Не знал, дойду ли я.

- Думаю, мы сумеем изменить то, что захотим, Рэсто.
- Сумеем, конечно. Я не сомневаюсь в этом.
Просто это может занять чуть больше времени и потребовать больше сил, чем ожидалось. Но это не значило, что нужно опускать руки.
Ородрэт закрыл глаза, улыбаясь, подставив голову под ласку старшего. Хорошо было, иногда, почувствовать себя младшим. И лежать так было хорошо. Жаль, что уходить скоро придется. Но день, определенно, удался.
- Ты прости, что я так ухожу часто. Я не хочу, чтобы вы за меня волновались.
Тяжело было сидеть в лагере. И тяжело всюду ездить с отрядом, особенно ему.  Ородрэту нужно было уединение, чаще, чем многим, а в толпой верных его было не найти.
- Дошел...
- Да. Я рад этому. Не хотел бы с вами расставаться.
А тогда было страшно. Ородрэт не мог себе представить, что будет после смерти. И сейчас это понимание не пришло.  Мандос - что это было?  Никто не мог бы дать ответ на его вопрос,  а самому узнавать ему не хотелось.

- Сумеем, конечно. Я не сомневаюсь в этом.
Финдарато молча кивнул. Сумеют. Иначе просто не может быть - ведь тогда... тогда жизнь будет чересчур печальной.
Рэсто расслабился, даже глаза закрыл. Инголдо улыбнулся.
- Ты на котенка похож, братишка.
Который жмурится от ласки. И продолжал гладить. Хорошо было вот так - быть не лордами, а просто братьями.
- Ты прости, что я так ухожу часто. Я не хочу, чтобы вы за меня волновались.
- Да я не сержусь, Рэсто. Но разве я могу не волноваться из-за тебя? - не мог ведь. За него тоже волновались, если он уезжал. - Я не могу и не собираюсь запирать тебя в лагере... просто постарайся хотя бы отвечать на зов, брат.
Тогда вопросов бы не было, и он не тревожился бы, куда пропал Рэсто.
- Да. Я рад этому. Не хотел бы с вами расставаться.
- А кто бы хотел... - печально отозвался Финдарато. Он представить себе не мог, как это - потерять кого-то из братьев или сестру. Это как части себя лишиться. Инголдо крепко обнял брата. - Но ведь все позади. Мы дошли.
И не стоило бередить старые тревоги. Забывать пройденный путь нельзя - но не стоит горевать о том, что не случилось.
Неожиданно потянуло холодом. Подул резкий ветер, небо за считанные минуты затянуло тучами. Упали первые капли дождя, загрохотал вдалеке гром. Финдарато поежился.
- Кажется, пора нам искать укрытие.
Что не доберутся они до лагеря - было очевидно, так что было бы приятнее найти пещеру или что-то в этом роде, а не то примокнут до нитки.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

- На котенка? Почему?
Сквозь закрывшие лицо волосы глаза Рэсто казались почти темными. Финдарато улыбнулся, продолжая гладить брата.
- Ведешь себя так же.
Правда, как ласковый котенок. Инголдо любил вот такие минуты, когда они с братом были вдвоем.
- Не сердишься, но расстраиваешься. А я не хочу так. Мне потом стыдно бывает за свои выходки. Я всегда отвечаю, когда слышу, брат. Только слышу не всегда, иногда мысли оказываются сильнее.
- Я постараюсь не расстраиваться, - пообещал Финдарато. Нужно все-таки дать братьям свободу... нельзя же так. Рэсто и правда стыдно, а он ни в чем виноват все же не был. Волнуется он, конечно, но это не повод держать всех на коротком поводке.
- Знаю. Я вот думаю, иногда, что было бы, если бы не.. дошли. Если бы я остался там. Что бы было дальше? Что нас ждет после смерти?
Ох. Рэсто умел задавать вопросы. С минуту Инголдо молчал.
- Чертоги - место, где фэа получает покой. Это - отдых усталым. Там нет времени, нет волнений - только память, - в Амане Финдарато был учеником братев Феантури и немало знал о Мандосе - сколько мог знать эльда. - Однако со временем фэа, очистившись от осевшей на ней скверны, от изъянов и от всех пережитых страданий, стремится вернуться к живым. И вот здесь... Нам предрекли долгое ожидание - и по заслугам.
Верно, их фэар придется долго томиться в Чертогах, по слову Мандоса. Печальная, но заслуженная участь. Инголдо улыбнулся.
- Не страшись смерти, брат. Это не страшно все же, скорее она приносит облегчение. А пока мы живем - будем радоваться жизни, - он убрал волосы с лица Рэсто, заглядывая тому в глаза.
Однако посиделки их пора было заканчивать.
- Думаешь, оно здесь есть? Мы сегодня уже мокли не раз, не страшно.
- Не знаю, я не так хорошо изучил этот уголок. В крайнем случае, пересидим под деревом - не растаем, конечно. Просто будь здесь хоть какая-то пещера, было бы приятнее. Так что, будем пытаться?
Тогда стоило бы слезть с дерева и поискать. Или махнуть рукой и мокнуть.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

- А ты против?
- Когда я такое сказал? - Финдарато чуть-чуть потянул брата за ухо. Наоборот, хорошо, что Рэсто был таким вот уютным и домашним. Котенком.
- Но ведь память - это не всегда целитель. И время. Бывает так, что они становятся ловугкой, из которой ты не можешь найти выход.  Что-то ведь должно  влиять на феа, чтобы она стремилась у очищению.
- Любовь, - немедленно ответил Инголдо. Это было настолько понятно, что, казалось, не нуждалось в дополнительных разъяснениях. - Любовь и сострадание - что же еще может исцелить фэа? И... собственная ее воля - вот главное. Желание исцелиться.
Для того и приходит в Чертоги Скорбящая, милосердная ко всем живущим. Утешая и успокаивая души. Брат и сестра - Справедливость и Милосердие.
Ему показалось, что Рэсто испугался его слов, и Финдарато постарался объяснить:
- Это ведь в самом деле - Чертоги Исцеления, брат. Смотри, когда воин приходит в лазарет после битвы, он может быть просто усталым - и тогда ему довольно крепкого и не очень долгого сна, чтобы встать и уйти. Но иной раз его приносят израненного, обожженного, истерзанного. Тогда, как бы искусны ни были лекари, как бы бережно ни ходили они за ним - все же воину придется немало дней провести на койке. Первое время он будет рад покою, а потом тот неминуемо начнет тяготить. Захочется вновь встать на ноги, пройтись по траве, обнять родных... и запрет на все это - следствие не произвола целителей, а нужд самого раненного. Вот так же и с фэар, приходящими в Чертоги... как бы нашим не оказаться такими израненными, брат.
Финдарато умолк, но не с печалью, а просто задумавшись.
- Я не боюсь...
В голосе Рэсто звучало что-то странное. Инголдо взял его за руку.
- Твоя фэа здоровее многих, братишка. Тебе еще рано отдыхать. Но - не бойся. И не отчаивайся, слышишь, Рэсто?
Все-таки больше говорить было никак нельзя. Финдарато бережно приподнял голову брата и соскочил на землю. Приземлился на ноги, чуть присев, и стал собирать развешанные вещи, почти просохшие уже.
- Тогда давай поищем ее. Я не видел, но это же не значит, что ее здесь нет.
- Попробуем, - времени оставалось немного. - Пройдем по берегу?

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

- Не сказал.  И это мне нравится. М, ты что делаешь?
- Дергаю тебя за ухо, - пояснил Финдарато. - Ты возражаешь?
Ведь совсем же небольно было.
- Но ведь для того, чтобы чувствовать ее, покой будет только мешать. Приглушать все, разве нет?
- Вовсе нет. Разве затишье мешает наслаждаться красотой природу, солнечными лучами? Покоем многое называют... и тишину предрассветного леса, и недвижимость моря, и застывшие формы камня, и тишь могил... Я говорил скорее о втором. Мелочные и неглубокие чувства он и вправду приглушит, но подлинные и чистые - усилит и подчеркнет.
Отчего так выходило, интересно, что язык, данный квенди для того, чтобы лучше понимать друг друга, порой служил средством окончательно все запутать? Следствие искажения? Или их небрежного отношения к слову?
- Но то, что он  желает это не является ли знаком того, что  его раны исцелились, зажили и больше не причиняют боли?  Ведь тогда держать его в постели не нужно, да и просто вредно. Тебе ли, как целителю, не знать этого?  Инголдо, я не боюсь. Но ты сказал - заслужили. Так, словно это - наказание.  Разве можно заслужить долгое исцеление?
- Нет, Рэсто, не является. Или ты самый выдержанный из эльдар, или ты забыл, как бывает в минуты, когда самая тяжелая боль уже спала и раны вроде бы затянулись, но резкие движения угрожают вновь раскрыть их? Тогда и хочется уже сорваться с койки, потому что кажешься себе здоровым - и нельзя. Прежде нужно до последней капли затянуть рубцы, чтобы и память о них перестала причинять боль. Но ты, хоть и можешь принять заточение в лазарете, все же живешь жадно и любишь жизнь. Отдых и бездействие, пусть и вынужденные и необходимые, могут быть наказанием. Казаться таковым... А наши фэар - кто знает, насколько будут изранен, когда окажутся в Чертогах?
Трудно, когда хочется жизни - а кругом лишь серый камень. Там нет боли, нет спешки, там только тишина. Это исцеляет душу - но любое исцеление причиняет боль, таков закон. Закон Арды Искаженной.
- Отдыхать, наверное, я захочу еще очень не скоро... Нет, Инголдо. Ты не понял меня.  Я не отдыхать хочу, а понять, как устроен мир. Совсем маленькая цель, да? А у кого, кроме тебя, мне еще спрашивать о таких вещах?
Финдарато рассмеялся.
- Так же, как и ты, я чаще задаю вопросы, чем нахожу ответы. Все об устройстве мира знает лишь Единый, мы же - лишь стремимся постичь их. Все равно что песчинки на берегу Моря сосчитать, - весело и в то же время серьезно ответил Инголдо. - Знаешь, я ведь тоже ищу ответы и вот так, в беседах, порою их нахожу.
Закончив со сборами - Рэсто был почти что готов, так что справились быстро - братья стали озираться.
- Можно. Или пойдем в сторону лагеря.
- Пошли к лагерю, - после секундного колебания решил Финдарато. Берег брат наверняка весь облазил.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

- Это я и так вижу, а зачем? Нет, не возражаю. Хочу  узнать причину этого.
Вид у Рэсто был немного лукавый и донельзя забавный.
- Видишь? - поразился Финдарато. - Вот это да... - интересно, как это брат видит собственное ухо? - Просто так. Чтобы не возмущался. Котенок ты и есть, Рэсто, настоящий котенок.
В голосе не было ни тени насмешки, только веселая ласка.
На его размышления о Чертогах и исцелении фэар Артарэсто ничего не ответил, и Финдарато, пожалуй, был тому рад. Очень уж непростой была эта тема - даже он, ученик Феантури, знал слишком мало и говорил, ориентируясь отчасти "на ощупь". Кто изведал тайны Мандоса, кто знает его секреты, не побывав там?
Нет, Инголдо не боялся Чертогов. Боялся он иного - того, что увидит в своем сердце, вглядевшись пристальнее. И оттого - стремился не отворачиваться от своей сути, проверяя себя ежеминутно.
- Я не выдержанный, брат. Просто... Терпеливый.
Инголдо покачал головой, но спорить не стал. Поправку он принял. Пусть будет так - терпеливый...
Они двинулись к лагерю быстрым шагом.
- Инголдо... Думаешь, это обычная гроза? Тревожно как-то.
- Не знаю, брат, - Финдарато, не замедляя шагов, положил руку на плечо младшему. - Но я не чувствую тревоги. Смотри, что это там темнеет в распадке между холмами?
Острое эльфийское зрение выхватило что-то, что могло при определенном везении быть пещерой.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

- А я и не возмущаюсь. Только учти, брат, котят принято поить молоком и кормить сметаной!
- Только если они ловят мышей! - в тон брату ответил Финдарато и тоже рассмеялся. Нет, даже горестные разговоры не портили настроения - то есть Рэсто, кажется, выглядел по-прежнему довольным их сегодняшним приключением, несмотря на пару тяжелых моментов в беседе.
С неба уже падали первые крупные капли, но Инголдо они не пугали. Подумаешь, летний дождь...
- Тогда не обращай внимания на мои слова. Наверное, мое настроение слишком сильно зависит от погоды. Не знаю, но мы можем проверить.
- Не грусти, братишка. Проверим? Тогда прибавим шагу.
Финдарато поспешил к тому распадку, не обращая внимания на начинавшийся дождь. Пришлось пробираться через неожиданно могучие заросли папоротника, так что к тому моменту, как он добрался до склона, нолдо был покрыт паутиной... то есть не совсем покрыт, но с десяток нитей на нем висело. Зато увиденное темное пятно в самом деле оказалось входом в небольшое углубление в земле. Вот только найти там защиту мог кто угодно...
До цели оставалась пара десятков рангар, когда Финдарато вытащил клинок - на всякий случай.
- Надеюсь, мы будем первыми, кому понравилось это убежище.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

- Котята мышей не ловят, только коты,  большие и сильные. Но ради тебя я могу постараться.
- Я тронут, брат.
Финдарато представил себе Рэсто с подобной "добычей" - а от него вполне можно было ожидать такой выходки! Да, главное, чтобы не подсунул ее в какое-нибудь неожиданное место. Или... нет, он явно не угадает, что придет в голову Рэсто. Значит, сюрприз будет. Инголдо улыбнулся своим мыслям. Лорды, а туда же - мыши, котята, шалости... От этого становилось уютнее и теплее на душе.
- Не буду.
- Вот и отлично.
Тем временем оба они добрались до входа в пещеру. И вовремя - уже хотелось накинуть плащ, что Финдарато и сделал.
- Может, не будем проверять?
- Снова плохое предчувствие? - вот теперь Финдарато был очень серьезен. По крайней мере, он пойдет вперед, раз у него хоть панцирь есть, а брат в одной тунике.
Инголдо шагнул в проем и принюхался. Пахло землей - и ничем больше. Пещерка, точнее, ямка в земле, была совсем небольшой, рангар четыре в длину и пару в ширину. И никого там не было. Финдарато с облегчением убрал клинок в ножны.
- Все в порядке, Рэсто. Кажется, мы нашли укрытие.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

Улыбка брата ничего хорошего не сулила. Точно мыши будут... Финдарато подумал-подумал и выбрал ответных ход. Будут мыши - будет блюдечко молочка у кровати... или сметаны...
- Нет, не предчувствие. Грязь.
- Это серьезный аргумент, но на улице сейчас будет грязнее.
Не тот это дождь, который умывает природу. Этот ливень размесит землю, так что грязь будет кругом. Что грустно. А в пещере еще не худшее место, особенно если не очень надолго застрять там.
- Вижу, брат. Вот скажи мне, зачем мы ходили купаться, если, все равно, снова перемажемся?
- Потому, что вода была теплой и мы замечательно поплавали? - предположил Финдарато. Он присел у стены - пачкаться так пачкаться - и протянул руку к брату.
- Садись сюда, Рэсто.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;

- Знаю.
Брат старался найти в пещерке место посуше, но, на взгляд Финдарато, это было малоосмысленное занятие. Все равно ведь если зальет, то всю пещеру. И всем будет грязно, мокро и грустно.
А еще голодно. Мда, жаль, что они еды не захватили, но ничего страшного. Что они, маленькие? Правда, малина осталась уже счастливым воспоминанием, но здоровый аппетит можно будет утолить в лагере.
- Разве? Не ты ли говорил, как холодно там было?
- Стало холодно, - поправил Инголдо. - Сначала было хорошо.
Он обнял брата, укрывая их обоих плащом. Вот теперь стало совсем уютно.
- Как думаешь, быстро гроза закончится?
- Летние грозы короткие - думаю, не больше часа протянется... - Финдарато удобно устроил голову на плече у Рэсто.

Подпись автора

Золото мое - ковылем да сухой тpавой,
Сеpебpо мое променяли на сталь и боль;